Валери шипел, как растревоженная змея, складывая бумаги в дипломат, а Майкл раздумывал над тем, какое же все здесь дикое – он не привык вот так, с ходу, принимать какие-либо решения, ему даже времени, чтобы понять, не дали, а уже требуют его решения. Отчасти потому, что наверняка считают – если дать ему время, то уже вряд ли можно будет договориться о продаже. Действительно, значит, считают его дурачком – надо брать, пока тепленький.
Майкл отошел к окнам, на которых Валери поднимал жалюзи, глянул вниз, на оживленные улицы и машины – муравейник, а он здесь как случайно упавший на самую верхушку жук. Лежит на спине, дрыгает ножками, не в силах перевернуться. Если не поднатужиться, не расправить крылья, утащат муравьиной матке на обед. Дядя всегда говорил, что характером он пошел в папку, который делал все наперекор: наперекор родителям бросил университет, наперекор всей родне вышел замуж за Спенсера, наперекор новому мужу сбежал от него, беременный.
– Сколько нужно времени, чтобы я начал разбираться в делах фирмы? – спросил он, и Валери, замерев, переспросил:
– Сколько времени? Неделя, только чтобы понять принцип и познакомиться с предприятиями. Еще месяц, чтобы представить вас партнерам.
– Тогда начнем сегодня.
Когда альфы собрались снова, поглядывая на него, стоящего со сложенными на груди руками, снисходительно, Майкл только лишь снова улыбнулся:
– Я подумал и решил, что будет глупо и неправильно передавать дело отца, даже не попытавшись в него вникнуть. Я попробую, и если не получится – то я продам компанию. Спасибо за теплый прием, господа. Все свободны.
Глава 7
– Привет, дорогой, как дела в серпентарии?
Именно это и надо было услышать Валери, чтобы наконец выдохнуть, расслабиться, понять, что осталось потерпеть совсем немного, и вспомнить, ради чего ему, собственно, терпеть всё это. И заодно – пережить сегодняшний день, сбросив все дела на потом. Услышать знакомый голос, увидеть знакомую обстановку квартиры, улыбку Луки.
Экран мигнул смазанным абрисом альфы, и картинка в скайпе замерла – пустая комната, спинка стула, стена с обоями – панорамой городских крыш, которые выбрал жених, и картина с пейзажем на стене, в стекле которой смутно отражалось что-то привычное. Давно привыкнув к разнице в шесть часов между Парижем и Нью-Йорком, они выработали свой график общения. В Париже был вечер – шесть тридцать пополудни, у них, в Нью-Йорке, полдень. В то время, как рабочий день Валери был в самом разгаре, у Луки уже заканчивался, он приходил на ужин домой, – клиника находилась в пяти минутах ходьбы от квартиры, и в такие дни, как сегодня, когда Аппель мог прерваться на беседу без ущерба для работы, они созванивались по скайпу и разговаривали. С Ричардом так получалось не всегда. Ненормированный график, частые перелеты, совещания, форс-мажоры не позволяли им нормально общаться – в основном из-за разницы во времени и занятости омеги.
– Привет, – устало выдохнул Валери, расстегнул и снял пиджак, повесив на спинку стула. Он, сузив глаза, пристально вглядывался в отражение картины и настолько задумался, что непроизвольно расстегнул четыре верхних пуговицы на рубашке.
– Оу, у нас сегодня стриптиз? – Лицо Луки, появившееся в кадре, приобрело лукавое выражение. – Не останавливайся, детка.
Экран на миг помутнел, и можно было воспользоваться этим, чтобы застегнуть две лишние пуговицы, но Валери не стал этого делать, лишь устало поправил волосы и улыбнулся.
– Что у тебя сегодня на ужин – рыба с картофелем или лазанья?
Будучи парижанином, Лука не придерживался истинно французской кухни, как поначалу, только познакомившись, думал Валери. Когда тот водил его в рестораны, Валери заказывал себе новые блюда, чтобы распробовать настоящую французскую кухню, а Лука предпочитал итальянскую.
– Сегодня у месье Лурье оказался напряженный день, туристы, – альфа разглядывал Валери с неподдельным интересом. – Так что ты не угадал. Пришлось заскочить в «Макдональдс» и взять картошку фри, «Биг Мак» и наггетсы.
Он с аппетитом вгрызся в огромную булку с котлетой и зеленью и с хрустом откусил сразу большой кусок. Даже через экран было видно наслаждение процессом. Валери нравилось это в женихе – тот любил поесть и делал это всегда так, что глядя на него, хотелось самому срочно чем-нибудь перекусить.
– Только не говори об этом моим пациентам, – улыбнулся, проглотив кусок и оставив в уголках губ капельку соуса, Лука. Устало обозначив на лице улыбку, Валери придвинул к себе бокал с минеральной водой и сделал пару глотков. – Так ты не ответил, как у тебя дела. Выглядишь неважно. Что там младший отпрыск Спенсера? Будет продавать компанию?
Валери покачал головой отрицательно:
– Представь себе, нет. Он собрался вникать в дела, прежде чем дать ответ. Но ты знаешь, его деревенская хватка тут не прокатит. Не тот масштаб.
– Ой, да брось! В двадцать два года ты тоже был полон амбиций и вон чего добился, – Лука эмоционально взмахнул свободной от бургера рукой и снова укусил булку, но уже слегка поменьше. – Кстати, папа настаивает на том, чтобы пригласить еще несколько местных знаменитостей на нашу свадьбу, я тебе отправлял письмом список, добавленных гостей я написал в самом начале.
Рыжие брови дрогнули, лоб нахмурился, но Валери тут же убрал недовольство с лица. Цыганщина и позерство ему претили. Он совершенно не одобрял этой французской привычки устраивания шумных торжеств и выбрасывания денег на ветер, считая, что свадьба это всего лишь регистрация брака перед государством. Его рачительность громко и возмущенно вопила, когда с трудом заработанные средства нужно было легкомысленно потрать на вещи совершенно не первостепенной важности. И не второстепенной тоже. Да, у него имелись кое-какие сбережения, и Лука тоже к тридцати годам отложил немного на жизнь, но это не значило, что он собирался потакать семейству Орей разбазаривать не их деньги.
– Послушай, Лука, – он подпер голову рукой и начал выводить пальцем узоры на идеально чистом столе, мельком отметив, что Долли прекрасно справляется с работой. – Все сетуют на скупость французов, а твой папа решил в одиночку – «и за мой счет» – не сказал, но подумал Валери, – сломать этот стереотип?
Вытерев пальцы салфеткой, Лука расхохотался:
– Да, действительно смешно. Обамериканившееся семейство Аппель вышло более французским, чем парижане Орей. За это я тебя тоже люблю. Так что мне передать папе?
– Скажи Жоржу, что я рассмотрю его предложение. Но ты знаешь мой принцип – чем меньше, тем лучше.
– Могу прислать тебе лупу, чтобы ты каждого кандидата рассмотрел досконально, – соскалил идеально белые зубы в камеру жених.
Валери закатил глаза и притворно вздохнул, хотя сейчас он бы не сказал, насколько это было притворно – любовь Жоржа к широким жестам, красивой жизни и дорогим покупкам ничем не была подтверждена, и если честно, он устал воевать на два фронта: и здесь, в особняке, и дистанционно – там, по предстоящей через три месяца свадьбе.
– Ты же знаешь, папа беспокоится о нас. Он хочет привлечь как можно больше нужных людей в нашу жизнь, ведь она непредсказуема, и никто не знает, как она повернется и к кому придется обратиться за помощью.
Вот сейчас Валери услышал в предложении даже интонацию Жоржа и снова подавил в себе возмущение: ругаться не было ни сил, ни желания. В конце-концов он будет решать, а не Жорж Орей по всем важным пунктам. Соглашаться или нет, он оставит право за собой. Просто эти далеко не мелкие и не единственные дрязги и расхождения во мнениях еще на начальном этапе их жизни его вымораживали и отвлекали от нужных дел, которых, если делать на совесть, нужно было тоже решать самому.
Их познакомили родители на светском рауте, и отец, указывая незаметно бокалом, сказал:
– Лери, присмотрись к этому мальчику – Лука Орей, из хорошей семьи, он будет неплохим семьянином.
Личной жизни у секретаря Ричарда Спенсера не было как таковой вообще. Отцу он привык доверять, его мнение никогда не было глупым или необоснованным, но он не собирался бросаться в пучину отношений просто потому, что так сказал родитель. Однако, когда их представили, белозубая улыбка и эмоциональность альфы его привлекли. Альфа имел свой стоматологический кабинет в Париже и к тридцати годам твердо стоял на ногах, что говорило о его самостоятельности и надежности.
– Это ж как нужно ненавидеть людей, чтобы стать дантистом? – спросил после первого танца Валери, мягко улыбаясь партнеру.
– Или любить деньги, – сняв с подноса официанта и подавая ему сок, парировал Лука.
– Одно другому не мешает, – ответил Валери.
Сдержанный и чопорный с виду, но на самом деле загнавший себя в рамки всех возможных приличий и правил, Валери в противовес легкому в общении Луке почувствовал себя с ним спокойно и уютно. Через полгода переписки и звонков, он решил попробовать с ним встречаться и понял, что этот человек подходит для него. В постели Лука был довольно неплох, хотя сравнивать было особенно не с чем, в жизни – внимателен и галантен, запросы у него были уместными, и когда полгода назад он предложил ему выйти замуж, Валери согласился. Даже Ричард одобрил кандидатуру Луки, когда тот приезжал пару раз навестить его в Нью-Йорке. Они, конечно же, снимали гостиницу для встреч, потому что в этом доме омега не чувствовал себя расслаблено. Если бы в довесок к жениху не шло его семейство, было бы вообще чудесно, но что есть, то есть, а Валери оставался реалистом.
– Спокойной ночи, месье Орей. Мне пора – я и так задержался, – проговорил он перед тем, как услышать ответное пожелание сладких снов и отключиться.
Вчера до конца дня он проторчал с Майклом в офисе, знакомя его с сотрудниками, а сегодня в планах у того было разгребание залежей бумаг в отцовском кабинете. Пока у Спенсера-младшего энергия била через край, и Валери должен был этим пользоваться, но не хотелось – все равно все закончится так, как предвещал Кевин Бернс. И сомневаться в ином было глупо.
Глава 8
В кабинете почившего хозяина дома еще пахло его парфюмом, отполированным деревом, книгами и немного им самим – таким спокойным, обволакивающим запахом. Как будто он недавно был тут, сидел за столом у распахнутого окна и печатал что-то на компьютере или звонил по телефону. Почему-то Майклу он представился именно таким, у распахнутого окна, и он, сев в скрипнувшее кожей кресло, щелкнул фиксатором и дернул вверх раму, пуская в помещение теплый полуденный воздух. Валери, вошедший спустя несколько минут, прошагал к столу, опустился в кресло напротив и нахмурился:
– Ричард тоже так делал. Он даже зимой не мог работать с закрытыми окнами.
– Забавно, – произнес Майкл, взяв в руки фоторамку со снимком, где его папа, совсем молодой и, как и на всех фото, с улыбкой во все лицо, держал на руках карапуза в джинсовом комбинезоне. Он помнил это фото из семейного альбома, но не помнил, когда оно было сделано, слишком мал был. Но именно его, из всех оставшихся от папы, любил больше других. Видимо, отец тоже.
– Ричард следил за каждым вашим шагом, – пояснил Валери. – Он знал о ваших проблемах раньше, чем они становились реальными проблемами.
– Ага, и наблюдал со стороны, как истинный джентльмен.
– Вы ошибаетесь. Когда требовалось его вмешательство, он всегда это делал – спросите хотя бы у своих опекунов, откуда у них взялись средства на операцию, когда ваш дядя Эндрю находился в шаге от кончины.
– Помог фонд, – задумчиво произнес Майкл, оставляя фото. – Или…
– Или. Если вы не видели своего отца, это не значит, что его не было в вашей жизни.
Значит, дядя Филипп тогда предпочел умолчать об этом, и судя по всему, много о чем тоже. Для него, наверное, что бы ни делал Ричард, род Спенсеров навсегда останется черной дырой, которая поглотила его брата Николь. Можно сказать, что почти мгновенно, ведь после расставания со Спенсером тот почти и не жил, спивался и опускался на социальное дно, меняя работу за работой, докатившись до обычного уборщика в ночном клубе. Все эти подробности он узнал сегодня от дяди Эндрю, и теперь был обижен на обоих – и на папу, который умер, не дожив до тридцати, и на отца, которого Николь застал с любовником в офисе и потому сбежал из именья Спенсеров. Дядя Эндрю по этому поводу сказал лишь, что Ричард действительно любил Николь, но прежнюю жизнь, с развлечениями, он тогда любил больше.
– Начнем с отчетов, – прервал поток мыслей Валери, двигая кресло ближе и садясь рядом. – Включайте компьютер.
Из окна лился золотой осенний свет, и Майкл, пытаясь сосредоточиться на том, что говорит секретарь, отвлекался все равно на его губы, произносящие слова с небольшим прононсом, на густые лисьи ресницы и гладкие, пылающие медным огнем волосы, переброшенные на плечо. Дяде Филиппу он бы понравился – серьезный, собранный, с горделивым разворотом плеч, не то, что разгильдяи, которые собирались вечером у соседей, чтобы играть в волейбол. Валери сжимал в пальцах карандаш, Майкл смотрел на них и не мог подавить в себе необъяснимую нежность, что он испытывал при виде его маленьких кистей рук. Что-то подсознательное, альфье, и от этого стало даже немного стыдно, потому что там, на ферме, его ждал Натаниэль – самый лучший из всех. Кстати, нужно будет позвонить ему сегодня по скайпу, показать дом, полюбоваться им самим.
– Вот здесь вы можете подключаться к камерам наблюдения, которые установлены во всех цехах. На данном этапе вам это будет полезно – наблюдать вживую за всем процессом. Одно большое окно можно разделить на несколько. А теперь заходите на почту, разберем корреспонденцию и сообщим всем избранным контактам, что теперь все вопросы нужно решать через вас.
Майкл слушал, задавал вопросы, некоторые особенно важные моменты записывал – вникал всеми силами, хотя большинство информации проходило мимо, потому что прежде в эту сферу не влезал совсем – не было надобности. Если бы отец держал сеть автомоек, мастерских или ресторанов быстрого питания, было бы куда проще, а пока он ощущал себя бездарем без шансов на успех. Но это только первый день, когда он только начал разбираться во всем, и впереди ждало еще много таких, и просто замечательно, что ему достался такой терпеливый и ответственный помощник, который разжевывал ему одно и то же несколько раз, бесконечно отвлекаясь на звонки по работе, в которых Майкл ничего не понимал.Закончили к вечеру, когда пора было спускаться к ужину.
– Спасибо, – потягиваясь, произнес Майкл. – Завтра прямо с утра тогда продолжим?
– Вполне разумно. Я к вашим услугам, – вежливо улыбнулся в ответ Валери, задвигая кресло.
Все таки он не такой уж и чопорный – подумалось Майклу, когда он вышел следом из кабинета. Просто нужно с ним поладить – наверное, Валери слишком сильно был привязан к отцу и ему теперь трудно перестроиться и смотреть, как его место занимает чужак. Хоть и родной по крови. Майкл искренне взращивал надежду, что с Валери они скоро подружатся и исчезнет эта натянутость, от которой не по себе, но после ужина в комнате, – к общему столу он пока не выходил – выбравшись с Лекси на прогулку в сад, он услышал, как Валери разговаривает с Долли у фонтана.
– Какие успехи, помилуй! – фыркнул тот раздраженно. – Мы весь день просидели над бумагами. Толку, что смазливый, если в голове ветер. Когда я смотрю в его пустые, без единой мысли, глаза, мне каждый раз хочется встать и уйти. Сказать – разбирайтесь со всем этим дерьмом сами. Но я обещал Ричарду, что отработаю положенный срок, одно это меня и удерживает, чтобы не собрать чемоданы и не улететь первым рейсом к Луке.
– Ты слишком предвзят! – хихикнул Долли. – Мне кажется, он неплохой парень.
– Может быть. Но какое до этого дело мне? А мне как раз и предстоит сносить это все. Ты просто не представляешь объем работы, это бесполезная трата времени – без знаний, без навыков, без представления о том, как это работает… Фермеру место на ферме.
Майкл, перебросив мячик Лекси из руки в руку, сделал несколько шагов назад, подзывая ее к себе тихо, чтобы никто его не слышал. Валери говорил еще что-то, но ему это уже было не интересно.
***
Ночью Глен слегка переусердствовал, влепив ему пощечину. Конечно, Кертис сам просил его, можно сказать, умолял на самом пике разрядки, но утренние последствия в виде синячка на скуле его совсем не порадовали. Пришлось замазывать тоналкой, чтобы выйти к столу. А вообще начинало подбешивать, что Глен ничего предпринимать не собирается: с Майклом они и приветствиями не обменялись, а следовало бы начинать входить в доверие, возможно, поездить по ушам, прикинуться обделенным родительским решением. Или прощупывать с другой стороны, выяснить, чем можно его шантажировать. Нет на свете безгрешных людей – это Кертис знал наверняка, и следовало только эти грешки отыскать. Без своего щедрого куска он оставаться не собирался – Ричард, на самом деле, поступил по-скотски. Они прожили столько лет под одной крышей, Кертис, несмотря на проблемы в постели и холодность в последнее время, его поддерживал во всех начинаниях и переживал за здоровье, и что он получил? Подачку в виде пожизненного проживания в особняке? И то с условием, что жить может только он сам, никаких альф, никакой родни, никаких детей. Получил еще самую дешевую машину из гаража и куцый процент от прибыли, на который даже в нормальный отдых не слетать.
К завтраку Кертис вышел как обычно не в духе. Шикнул на Долли, громко звенящего посудой, зевнул и налил в стакан сока.
– Опять омлет с сосисками? – вздохнул он. – Хорошо, что без брокколи.
– Еще есть блинчики с сиропом, – сказал Долли и обернулся на звук шагов. Кажется, он, как и Кертис, не ожидал увидеть здесь Майкла, тем более одетого для выхода – в брюки и рубашку. – Я принесу еще приборы.
– И авокадо к тостам, хорошо? – подмигнул ему альфа, и Долли улыбнулся.
Кертис смотрел, как он садится за стол, расправляет салфетку на коленях, перекладывает на тарелку сосиски и бекон с зеленым горошком, а потом откусывает от сосиски целиком, не разрезая на кусочки.
– Хороший аппетит признак активного мужчины, – прокомментировал Кертис, потягивая сок. – Едешь в офис? Где же твой секретут?
– Не знаю, я не слежу за его перемещениями, – Майкл пожал плечами. – У нас встреча в холле через пятнадцать минут.
– Он завтракает не меньше двадцати.
Майкл пожал плечами снова:
– Придется есть быстро.
Кертис растянул губы, изображая ухмылку – не прошло и трех дней, а Валери уже довел нового хозяина до состояния, до которого обычно доводил всех он, Кертис. Любопытно.
Глава 9
Вытяжки на кухне работали превосходно, но все равно от ароматов еды некуда было деться. Поутру они витали слабо, этому способствовали легкие перекусы в виде омлетов, сосисок, сэндвичей и каш – здесь не привыкли плотно завтракать, но к обеду становилось жарче и запахи насыщеннее, и Джованни – царь и бог на кухне, часто выходил посидеть в саду. В тени деревьев отдыхать было одно удовольствие, да и пообщаться с Вильямом, садовником, чтобы в одиночестве не куковать, самое то. Тот тоже к полудню приходил в тенек, переждать солнцепек.
– Как продвигаются дела? Думаешь, Кертис больше никого не уволит? – снимая соломенную шляпу и утирая лоб, спросил Вильям, присаживаясь на лавку.
– Да кого тут еще увольнять? И так он после похорон господина Спенсера оставил всех по минимуму. Минимальнее просто некуда, разве что тебя поставить кроме как смотреть за садом, еще и готовить. Или ты за Долли боишься, что уволят твоего милого? – Джованни знал, что зазноба садовника вот уже три месяца крутит хвостом, принимая конфеты и цветы, которые тот составлял в красивые букеты каждое утро и приносил лично на кухню, но не позволял ничего лишнего.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67913426&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
